При Прейсиш-Эйлау ни у одной из сторон не было решающего численного или технологического преимущества, что сделало это сражение проверкой талантов командиров обеих армий.Русская и французская армии уже встречались на поле боя. В 1799 году Александр Суворов привел русские войска в Италию, а затем Швейцарию. В Италии он разгромил французов в нескольких сражениях. Особенно тяжелое поражение Суворов нанес им в сражении при Нови. В следующий раз армии этих двух стран столкнулись при Аустерлице в 1805 году. На сей раз результатом битвы стала убедительная победа французской армии императора Наполеона и сильный удар по военному престижу России.

Европейские армии этого периода были примерно одинаково вооружены и организованы. Основой их являлась пехота, солдаты вооружались дульнозарядными гладкоствольными мушкетами, имевшими эффективную дальность стрельбы менее 100 м, и к которым крепились внушающие страх штыки длиной около 50 см. Считалось, что для максимально эффективного использования мушкетов войска должны были вести огонь залпами, используя все ружья и формируя для этого длинные шеренги в два, три или четыре человека глубиной. Проблема применения подобного линейного построения заключалась в том, что в нем было крайне сложно производить на поле боя маневры без того, чтобы не сломать линию, которая распадалась на небольшие группы солдат, становившиеся легкой добычей кавалерии противника. Для движения пехоты наиболее удобным было гибкое построение в батальонные колонны — по 30 солдат в 10 шеренгах, — но в этом случае они не могли использовать одновременно все мушкеты.

Французские революционные армии эффективно решили эту проблему, используя построение, именуемое «смешанным порядком», коща одна часть батальонов двигалась в колоннах, а другая в это время развертывалась и вела бой. Французские командиры обнаружили, что у построения в колонну имелось дополнительное преимущество: оно способствовало укреплению боевого духа солдат, которые в этом случае действовали в единой группе и чувствовали поддержку товарищей. Ключ к успеху, однако, состоял в умении использовать преимущества мобильных колонн, не позволяя им вступить в контакт с развернутыми на позициях линиями пехоты противника.

Завершающим построением, которое обычно использовала пехота, было каре: оно позволяло организовать защиту на всех направлениях и успешно противостоять атакам кавалерии противника. К 1807 году французская пехота имела большой опыт развертывания из одного порядка в другой, что еще раз подтвердила военная кампания предыдущего года, и особенно сражение при Ауерштэдте с пруссаками. При Прейсиш-Эйлау Ожеро приказал части своих батальонов развернуться в каре позади передовых батальонов, выстроившихся в линию. Подобный маневр должен был обеспечить защиту от атак русской кавалерии в условиях плохой видимости. Однако каре были хорошими целями для артиллерии, и один удачно выпущенный снаряд мог нанести большой урон, прошив каре насквозь. Двигаясь под неправильным углом (возможно, из-за трудностей перемещения в каре) и в метель, солдаты Ожеро прошли прямо перед одной из русских батарей с катастрофическими для себя последствиями.

На поле боя французы имели явное преимущество в кавалерии. Служба в кавалерии французской королевской армии была самой престижной и привлекала многих аристократов, поэтому в начале 1790-х годов во время Французской революции она практически перестала существовать, поскольку большинство дворян-офицеров бежало за границу.
Однако Наполеон во время относительно мирного периода 1802-1805 годов сумел воссоздать этот род войск. Новые формирования прошли проверку в сражениях кампаний 1805 года, когда при Аустерлице были разбиты русско-австрийские войска, и 1806 года против прусской армии. В частности, энергичное преследование прусской армии в 1806 году, которое привело к занятию Берлина, показало, что французская кавалерия не уступает любой другой коннице в Европе. Одним из плодов победы 1806 года было то, что французы реквизировали конский состав прусской армии, а также использовали конные заводы Пруссии.

В результате в 1807 году французская кавалерия стала, по общему мнению, лучшей в Европе. Ее лошади были крупнее и сильнее, чем те, что использовались русской кавалерией, для которой всегда серьезной проблемой было набрать достаточное количество лошадей для тяжелой кавалерии. Мощь французской тяжелой кавалерии была продемонстрирована в сражении при Хофе 6 февраля, а также собственно при Прейсиш-Эйлау, когда драгуны, кирасиры и конно-гренадеры атаковали русские позиции поздним утром, давая армии Наполеона бесценную передышку. Российская армия при Прейсиш-Эйлау имела несколько преимуществ. Первым была артиллерия: русские имели 460 орудий по сравнению со всего 200 у французов. Подобное превосходство было удивительным, учитывая то обстоятельство, что Наполеон начинал свою карьеру как офицер артиллерии. Он командовал артиллерией во время осады Тулона в 1793 году, а в 1796 году сделал головокружительную карьеру, рассеяв в Париже восставших роялистов знаменитыми «залпами крупной картечи». Французская артиллерия, модернизированная Гри-бовалем перед Французской революцией 1789 года, стала с 1790-х годов главной ударной силой французских армий. Однако в XVIII веке русская артиллерия стала считаться одной из лучших в Европе после ряда нововведений, в том числе использования «единорогов», которые резко повысили ее эффективность.

Беннигсен всегда очень заботился о защите своей артиллерии в ходе отступления, обеспечивая ее безопасность на случай нападений французской кавалерии во время ее марша на восток. В то же время Наполеон, предприняв форсированный марш с частью своих войск, не смог обеспечить быстрое перемещение крупного артиллерийского поезда, и, таким образом, на поле боя при Прейсиш-Эйлау доминировала русская артиллерия. Русские орудия были сосредоточены в двух больших и одной меньшей батареях, и сыграли решающую роль. Они сокрушили дивизии Ожеро и нанесли тяжелый урон французским войскам, сосредоточенным в районе Прейсиш-Эйлау.

Второе преимущество русских было менее важным непосредственно для хода сражения. Им являлось наличие легкой казачьей кавалерии, обеспечивавшей безопасность движения русской армии и очень сильно затруднявшей проведение разведки легкой кавалерией противника. Так именно казаки захватили курьера, доставлявшего в конце января подробные приказы маршалу Бернадоту, в результате чего тот не смог принять участие в сражении при Прейсиш-Эйлау.

Одним из главных преимуществ армии Наполеона являлось наличие в ней талантливых корпусных командиров. Наиболее одаренные маршалы могли действовать и как успешные командующие отдельными армиями. В частности двое из них — Даву и Массена — выделялись благодаря выдающимся способностям даже при сравнении их с полководцами мирового уровня. Однако и другие маршалы также обладали большими талантами и огромным боевым опытом. Начав с самых низших чинов, они стали младшими офицерами во время революции или незадолго до нее и проявили способности, не уступая своим противникам-аристократам. Наполеон использовал их в качестве независимых командиров корпусов (обычно корпус состоял из двух пехотных дивизий с собственной кавалерией и артиллерией; численность личного состава корпуса обычно колебалась от 10 ООО и до 20 ООО человек), на которых он мог полностью положиться, предоставив им возможность проявить инициативу в рамках общего разработанного им стратегического плана.

Как правило, Наполеон использовал свои корпуса, чтобы совершать маневр на большой территории, внести смятение в ряды противника и заставить его разделить свои силы. Он часто использовал один корпус или более в качестве «приманки», чтобы заставить противника пойти на сражение, а затем стремительно сконцентрировать остальные корпуса и сокрушить ничего не подозревающего неприятеля. Эта тактика хорошо сработала в 1805 году, когда быстрое проведение маневра вынудило австрийские войска генерала Мака капитулировать в Ульме. Позднее в том же году при Аустерлице он приказал III корпусу Даву совершить форсированный марш, чтобы усилить свою армию и внести смятение в ряды русско-австрийского командования, которое полагало, что имеет численное превосходство над противником.

В феврале 1807 года Наполеон стремился сковать русские войска в районе Прейсиш-Эйлау, в то время как III корпус Даву должен был нанести неожиданный удар на южном фланге и сокрушить армию Беннигсена. Однако бой при Прейсиш-Эйлау в ключевые моменты пошел не так, как планировал Наполеон. Сначала Бернадот, который, возможно, должен был сыграть важную роль, оказался далеко от поля битвы, поскольку курьер с приказом так до него и не добрался. Затем сам Наполеон допустил серьезный просчет, когда не отдал Нею приказ идти со своим VI корпусом на север, чтобы присоединиться к главной армии до 08:00 8 февраля — для этого распоряжение необходимо было отправить на несколько часов раньше.

Еще два фактора, отрицательно повлиявшие на реализацию плана, находились вне контроля Наполеона. Один заключался в том, что находившиеся на левом фланге русской армии войска Остермана-Толстого (особенно его кавалерия) оказали ожесточенное сопротивление, в результате чего Даву не смог добраться до поля боя до полудня. Вторым было своевременное и неожиданное для французов прибытие прусского корпуса Антона Лестока. Лесток же
действовал решительно и как раз в стиле наполеоновских маршалов. Он избежал расставленной Неем ловушки, обманул его и выбрал кратчайший маршрут для соединения с Беннигсеном. Когда же он добрался до поля боя при Прейсиш-Эйлау, то использовал свои войска очень эффективно и значительно снизил силу удара Даву по русским позициям.



Большое влияние на ход сражения при Прейсиш-Эйлау оказало то обстоятельство, что обе армии имели слабые
системы снабжения. Сельская местность была бесплодной, а крестьяне скрывали свои скудные запасы продовольствия. Дороги были плохими, и обозы со снаряжением и, что особенно важно, боеприпасами двигались с большим трудом. От этого страдали обе армии, но в распоряжении Беннигсена были большие магазины, расположенные в Кёнигсберге. И если бы он принял решение остаться на поле боя, Наполеон скорее всего не рискнул бы на следующий день продолжить сражение со своими изголодавшимися войсками и пустыми зарядными ящиками. Беннигсен, несмотря на возражение своих подчиненных, счел, что наиболее мудрым решением в данной ситуации станет отступление к Кёнигсбергу. Сам он провел 36 часов в седле, контролируя ход сражения, а сообщение о размерах потерь потрясло его. Решение Беннигсена об отступлении является классическим примером того, как в условиях суровых испытаний войны смешивается воздействие моральных и материальных факторов.