1812 г. Бабиновичи, 13 августа.

Рано утром выступили в поход, по той же дороге, по которой вышли было накануне. Но там, где в сторону от неё, направо, идёт другая, ведущая в Москву, мы пошли по этой. Но обе стороны дороги были посажены берёзы, в два ряда, образуя таким образом тенистую алею, удобную для прохода пехоты. На столбах обозначены были вёрсты. Мы прошли, по крайней мере, двадцать вёрст посреди жатвенных полей, на которых рожь прибило к земле бывшею бурею. Местами виднелись дымящиеся кучи пепла, очевидно сгоревшие деревянные дома, потому что среди них виднелись ещё кирпичные печи с трубами. Остановились подле селения, точно также истреблённого огнём. Раздали сухари. Несколько небольших отрядов гренадер отправились в селение, колокольня которого виднелась вдали, и привезли оттуда кое-какую провизию: хлеба, муки, водки и гусей. Отдохнув несколько часов, снова пустились в путь. На небольшом возвышении увидали вдали Бабиновичи. Там тоже был пожар. и когда мы подошли к самому городу, оказалось опасным проходить дальше; пламя перебегало из улицы в улицу. Мы остановились поблизости садов и гам расположились; в этой стороне нашлись избы вне опасности от огня, и в одной из них мы и поместились. Солдаты, однако, проникли в город, и успели вынести оттуда припасы. В поле нашли разбежавшихся овец, которых гренадеры подстрелили. Словом, ужин случился у нас порядочный. Зарево пожара освещало горизонт. Только что мы легли, как пошёл сильный дождь, шедший всю ночь; но как мы были под кровлей, то он нас и не беспокоил.

Орша, 14 августа.

К утру дождь перестал и отчасти потушил пожар; зато нас окружала невыносимо дымная атмосфера. Мы пустились в путь, проходя через Бабиновичи. Печально было зрелище этих дымящихся развалин. Из кучи пепла торчали голыя стены и трубы кирпичных домов. Выйдя из города, мы очутились на берегу реки Lutescza, и остановились, потому что русские сожгли на ней мост. Но через несколько часов успели устроить другой, благодаря тому, что река была узка. Далее по дороге мы встречали сгоревшие отдельные жилья, как накануне. Едва завидели мы издали Оршу, как в то же время увидали её в пламени. На близком от неё расстоянии ветер гнал нам дым прямо в лицо, так что мы взяли в сторону и расположились биваками в отдалённой от пожара части города. Мы заняли несколько домов; в одном из них нашли свиней, которыми и поделились между собою; но у нас не было соли, а обойтись без неё невозможно было. Хотели было заменить соль порохом, как один гренадер принёс нам большущий кусок неочищенной соли, найденный им в стойле — коровам и быкам дают соль — и она пришлась очень кстати. Город горел всю ночь; утром солнце взошло сквозь дым, совершенно красное. И нас дым душил, и так пропиталось платье, что можно было подумать, что мы всё время провели в дыму.

15 августа был день рождения императора Наполеона. Несмотря на все наши невзгоды, когда полк стал под ружьё, раздался общий клик: «Да здравствует император!», и одному из наших подполковников поручено было от имени всего полка поднести поздравления императору, находившемуся ещё в Бабиновичах , где он ночевал. Потом последовала раздача мяса, хлеба и водки. Нельзя было пока идти дальше, так как узнали, что русские сожгли мост на Днепре, через который лежал наш путь. Орша  небольшой уездный городок на Днепре. Она также почти вся выгорела. Из истории известно, что в 1514 году первый король польский, Сигизмуид I, одержал здесь значительную победу над русскими и побил войско царя Василия I.

В полдень пробили сбор и мы прошли через город посреди облака дыма, зас тилавшего всё пространство. Мы прошли через Днепр по вновь устроенному мосту, и вслед затем пошёл дождь, который не переставал до приближения нашего к городку Koziany , также объятому пламенем. Однако, мы прошли его весь, несмотря на испуг лошадей; мы расположились биваками по ту сторону города, около речки. Здесь нам понаделали будки из разобранных избушек, а из горящих домов нанесли головней и развели костры, около которых мы и сушились. Другие, шедшие за нами полки постарались и успели потушить пожар, и затем расположились в городе. Раздали мясо и хлеб, и приготовили нам наш обычный обед, с тою разницею, что мы сидели, за столом и на стульях, вынесенных из города.

Красный, 16 августа.

Погода прояснилась. Мы шли большим сосновым лесом, по дурной песчаной дороге, перерезываемой болотами. По несколько раз останавливались, потому что шедшие впереди нас фургоны часто вязли в тине и загораживали путь. По выходе из лесу, был привал, и раздали сухари. Наконец мы пришли к местечку Красному, которое не подверглось пожару, как все прочие города и села, потому что ночью атаковала его кавалерия, бывшая в авангарде, и русские не успели поджечь Красный. Обыватели бросили свои дома, но войско так переполнило местечко, что не было возможности проникнуть вовнутрь. Нас заставили обойти Красный кругом, и мы расположились на возвышении, усаженном деревьями, под которыми мы и укрылись, как могли, за неимением другой зашиты, которую трудно было достать, по причине большого числа собравшихся под Красным полков. Также затруднительна была раздача продовольствия; мы долго не могли его дождаться. В полночь мы выступили отсюда в пасмурную погоду.

Смоленск, 12 августа.

На рассвете я заметил, что мы следовали не по большой дороге. Мы прошли мимо нескольких пустых деревушек; в одной из них произошла остановка перед узким мостом, сквозь который одна лошадь провалилась. Более часа прошло, прежде нежели мост был исправлен и нам можно было перейти; а между тем вдали слышались как бы пушечные выстрелы; повернув па просёлочную дорогу, извивавшуюся между гор, мы уже не сомневались в выстрелах, — так явственно вторило им эхо. Нам пришлось проходить через две деревни, представлявшие не что иное, как груды раскалённых угольев. Мы шли одни. Пушечный гром слышался всё ближе; наконец мы узнали, что атакован Смоленск. Мы спустились с горы, с которой могли видеть всю армию. Канонада ие прекращалась. Наш полк стал с резервом невдалеке от гласиса крепости, позади разных пехотных корпусов и кавалерии, имевших впереди батареи. Перед нами на горе лежал Смоленск, под ним протекал Днепр.

Смоленск  город на границе Литвы считался оплотом русской империи против Польши. Смоленск, подобно старинным городам той эпохи, когда не знали ещё артиллерии, окружён толстыми и высокими каменными стенами. Позже к ним пристроены тщательно выведенные укрепления. За стенами виднелись крыши различных зданий и колокольни церквей. В этом городе находилась сильная русская армия под начальством генерала Барклая-де-Толли.Атака началась до света. В разных местах расставлены были грозные батареи, и Наполеон сам выдвинул вперёд осадную артиллерию. Поляки, предводительствуемые князем Понятовским, отличились. Наполеон, обращаясь к ним, сказал: «Поляки, этот город принадлежит вам…».


Как скоро все мы (врачи) собрались, барон Ларрей повёл нас в город, где у самого входа пришлось нашим лошадям шагать через трупы. Нельзя было проехать по главной улице, так как с обеих сторон её горели дома; боковыми улицами мы выехали на главную площадь, обсаженную берёзами; дома на ней почти все уцелели. Жаркое время еще усиливал раскаленный пожаром воздух. Приехав на площадь с нашими фургонами и солдатами-служителями, мы оказались числом до шестидесяти лекарей. Нас разделили на группы в четыре человека и разослали по городу. Пройти по улицам было дело нелёгкое, так как все они были в огне. Я чуть было не погиб в одной из них, но спасся только благодаря сквозному ходу в одном доме, который и вывел меня в безопасную улицу. Место, которое должно было служить мне и товарищам моим перевязочным пунктом, находилось на одном углу городских стен, против груды обрушившихся частей их. Сквозь амбразуры стен виднелись предместья Смоленска, лежавшие за Днепром, и ещё занятые русскими, которые стреляли в наших солдат, когда те приходили к реке поить лошадей. В этом месте, вероятно, происходила жестокая атака, так как тут сосредоточено было множество народа, раненого и убитого. Судя по их зелёным мундирам, я принял их за русских, особенно как увидал у них на шее медные крестики с славянскою надписью. Мы подняли тех раненых, у которых проявлялись признаки жизни. Они обращались к нам на непонятном для нас языке. Их понесли в соседние дома, по-видимому, казённые. Тут начали мы делать операции. Раны были по большей части опасные, и ампутаций было сделано много. Всего оказалось человек шестьдесят раненых.

Мне хотелось идти с рапортом к барону Ларрею; но, не зная, где его квартира, я бродил из улицы в улицу Очутившись на площади, где расположилось много биваков, я узнал офицеров 79 полка, с которыми мы года четыре тому иазад занимали Рагузу и Катаро. Я подошёл к ним, они тоже меня узнали и удержали при себе. Странно было теперь встретиться в Смоленске, ближе к полюсу (, после того, как мы виделись иод благодатным небом Далмации. Ночь я провёл у них под берёзами на площади. После дневного жара наступила холодная ночь.На другое утро я поспешил к барону Ларрею. Он жил в улице, не тронутой пожаром, и поблизости дворца, в котором квартировал Наполеон. Только что я подал ему мой рапорт о числе перевязанных русских, как он мне возразил, что русские раненые были удалены оттуда ранее. Я должен был по его приказанию возвратиться к раненым и узнать, к какому корпусу войска они принадлежали. Каково же было моё удивление, когда я узнал от сторожей и товарищей моих, что то были морлаки (?) из Далмации, принадлежавшие к итальянской армии. Потеря французов простиралась до 5 или 6 тыс. человек. Все раненые были перенесены в два больших здания на площади, вероятно, бывшие судебные места. Залы были обращены в лазарет, и всё, что находилось там, бумаги и дела, было выброшено за окно на площадь. Четверо из нас, лекарей, разместились в небольшом уцелевшем доме.

20 августа.

Узнали, что происходило убийственное сражение в двух милях от Смоленска. Русская армия, преследуемая маршалом Неем, быстро отступала. Лазаретная часть устроена правильным образом, но как трудно бороться с недостатком самых необходимых госпитальных вещей! В городе ничего нельзя было достать, всё сгорело. В некоторых улицах, не тронутых, огнём, остались ряды лавок, даже с товарами; но эти товары, в роде посуды, зеркал, хрусталя, были нам бесполезны; а всё, что могло бы пригодиться солдату в походе, было уничтожено заранее. Такое-то зрелище представлял Смоленск! Старинный город, строившийся веками, разорён в несколько часов. Тысячи людей, живших мирно, ввергнуты в нищету жестокостью людей, которые во взаимном умерщвлении ставят свою славу, хотя и выдают себя за последователей учения, которое гнушается убийства ближнего. Их законы осуждают на смерть ничтожных поджигателей какого-нибудь гумна, а опустошителей целого края называют великими и славят! Я ходил каждый день в госпитали, туда же ежедневно наведывался какой-нибудь старший офицер, посланный императором. За несколько дней до нашего отъезда, император присылал маршала Дюрока раздать раненым по два наполеондора и записать их имена. Как ни была заслужена эта награда, но Наполеон и тут ошибался. Он всё воображал себя в Австрии, в цивилизованной стране, где солдаты имели возможность что-нибудь достать за деньги и где люди были настолько честны, что не покусились бы обокрасть несчастных раненых. В этой же выжженной стране что можно было достать? Скорее надо опасаться, ч то если впоследствии узнают, что у солдат есть деньги, то они могут поплатиться за это и жизнью. Лучше было бы помочь им вещами в натуре, особенно платьем.

Выступление из Смоленска состоится весьма скоро, большая часть армии уже двинулась в поход. 11еред выходом отсюда хочу передать те сведения об этом городе, которые я успел собрать относительно его истории.Смоленск долгое время считался республикою, но в 883 году он был покорён новгородцами. С начала царствования Владимира I, и не один раз, этот город был столицею удела многих князей Рюрикова дома и назывался княжеством; но в смутное время, причинённое нашествием монголов и падением великого княжества Киевского, литовцы завладели Смоленском и удерживали его за собою до 1514 г. Потом долгое время русские и поляки оспаривали его друг у друга. Наконец Сигизмунд I вошёл в Смоленск в 1611 I. и велел побить там до 200000 русских; но в 1655 г. (царь) Алексей (Михайлович) Романов отнял Смоленск у поляков. До пожара город считал, как говорят, до 15000 жителей. Для всего края это как бы священный город. В нём считаются два архиепископства, две соборные церкви, одна греческая, другая католическая, духовная семинария, гимназия и военное училище. Торговля производилась шелковыми и полотняными товарами, шляпочная, чулочная, меховая, строевого и корабельного леса, и т. д. Торговые сношения с Ригою, Данцигом и Украйною были очень деятельные. Самый край производит зерновой хлеб, пеньку, лён; богат дикими пчёлами и дичью.