1812 год. Осень. Продолжается отход Наполеона. Вести неутешительные. Чичагов находится между Брест-Ли-товским п Слопимом  удачная позиция, чтобы перерезать пути Наполеону, на северном фланге войска Витгенштейна около Чашников и подходят очень близко к предполагаемому месту переправы Наполеона на реке Березине. Наполеон понимает и осознаёт опасность: если эти две русские армии соединятся в окрестностях Минска или Березины, то на пути его коммуникаций окажутся значительные силы противника. Широкий клин сжимается с трёх сторон до размеров узкого коридора. Начались первые серьёзные морозы  предвестники будущих лишений и ужасов. Зимовать в Смоленске невозможно, продовольственных запасов практически нет. всё уже использовано, растащено и разграблено, нужно двигаться дальше, к базам снабжения в Витебске п Минске. Казалось, что русские не спешат серьёзно схватиться с французами. Вдоль колонны лишь отдельные перестрелки да незначительные стычки. Вот п Красное. Беспокойство за главную дорогу заставляет Наполеона отдать приказ гвардии первой атаковать войска Кутузова. Активность французов позволила пробиться им к Орше, несмотря на огромные потери. Большая часть армии соединилась с императором. Отход продолжается. К днепровским переправам приближается генерал Тормасов, нужно успеть раньше него. И всё сложилось благополучно, добрались до Оршм, мосты целы.

Однако снова тревожные вести: Минск и огромные склады продовольствия попали в руки противника. Удар неожиданный. Наполеон надеялся, что этот важный этапный пункт надёжно защитит Шварцепберг. По тот ушёл на помощь Рейнье, и Чичагов сумел проскочить со своими главными силами в образовавшийся открытый проход между французским флангом н центром и вытеснил из Минска гарнизон к Борисову. Снова нависла реальная угроза, что русским удастся преградить путь отхода Великой армии у Березины. Останавливаться нельзя. Скорость марша нужно увеличить, а значит, необходимо освободиться от всего, что мешает быстрому передвижению. Сожжены обозы, повозки с награбленным, оборудование, уничтожен даже понтонный обоз армии. Снова в путь, на Борисов. Там должны собираться боеспособные соединения Домбровского, Удино п Виктора, чтобы исполнить приказ Наполеона — любой ценой удерживать борисовский плацдарм. Но вновь расстраивают плохие вести. Генерал Домбровский не смог удержать контроль над важнейшей переправой через Березину.

Перед Великой армией устрашающая неизвестность. Положение очень тяжёлое. Мостов нет, а форсировать Березину невозможно. Обычно в конце ноября её прочно сковывает лёд, но сейчас неожиданная оттепель и наводок даже размыл берега, превратив их в грязевые болота. Надежды на переход по льду рухнули, казалось, что успешно переправиться через Березину вообще невозможно. А Чичагов тем временем подтянул свою армию п занял растянутую позицию вдоль реки. Она начиналась напротив Студянки и тянулась на юг от Борисова на 10 вёрст до д. Ухолоды. Донесения разведывательных групп, высланных Наполеоном вниз по реке, за Борисов, неутешительные: ниже Ухолод бродов нет, все подходы перекрыты русскими войсками. По удача не оставляет императора. Неожиданное известие: у Сту-дянкн Березина неглубокая и там есть брод! Это выход! Необходимо немедленно готовить план переправы, хотя решение отчаянное п рискованное! Переправочных средств нет, а чтобы попытаться навести мосты, необходимо отвлечь внимание русских от Студянки. Главный расчёт Наполеона  оперативная внезапность п использование особенностей сложной дорожной и речной систем, труднопроходимой местности. тяжёлых погодных условий. Оборона реки с несколькими бродами  всегда дело трудное. Но выбранный путь, хотя и не обеспечен запасами продовольствия, ведёт на Вильно и позволит армии избежать встречи со Шварценбергом.

Па принятие решения п осуществление плана  не более трёх дней, пока с востока не подойдут авангард Кутузова и войска Витгенштейна. Спасение ещё возможно при стремительных действиях на опережение и обман русских. После оставления Борисова Чичагов не мог следить за каждым шагом противника. Начали без промедления. Сильный ночной мороз облегчил работу сапёров. Одновременно провели отвлекающие манёвры. Около Ухолоди создали полное впечатление лихорадочной постройки моста и того, что главные действия будут направлены на позицию Чичагова южнее Борисова. И Чичагов поверил, тем более что он получил депешу от Кутузова, в которой его предупреждали именно о таких намерениях противника. Адмирал отошёл, оставив напротив Студянки 2-х тысячный отряд Корнилова с несколькими орудиями, п работа пошла полным ходом. Всю ночь готовили опоры и настилы, сапёры несколько часов подряд стояли по шею в ледяной воде. К часу дня был закончен первый мост, и немедленно тысячи солдат Удино н Домбровского перешли на противоположный берег. Несколько часов спустя был готов второй, более мощный мост. По нему пошла артиллерия п гвардия. Переход только начался, нужно создать защиту переправы. Чичагов, похоже, обмана ещё не заметил. Отряд Удино, перебравшись, занял труднодоступную позицию недалеко от Борисова, его кавалерия смогла захватить несколько деревянных мостов на гати, ведущей к Зембину (их Чичагов не уничтожил п не оставил надёжную охрану), п тем открыли главную дорогу, ведущую от Борисова к Вильне.

А на левом берегу реки генерал Витгенштейн медленно теснил арьергардные войска Виктора п направился не к Студянке, а к Борисову. Главные силы Кутузова находились ещё далеко. Переход через Березину шёл вполне упорядочено. Оба сооружения, естественно, были не очень прочными. Они ломались, их чинили, снова ломались, их снова восстанавливали. Большая часть армии благополучно перебралась на правый берег. Лишь 9-й корпус Виктора оставался на левом. Все попытки помешать переправе были успешно отбиты. Чичагов понял, что его провели обманным манёвром. п двинулся обратно к Борисову. Отряд М. И. Платова не смог пройти но болоту и перекрыть дорогу через зем-бинекие гати. Весь день бушевал ожесточённый бой. Удино слабел, казалось, что он не выдержит столь мощного па-пора. Положение изменила французская кавалерия, в решающий момент она провела блестящую атаку, п русская армия откатилась. На леспсто-бо-лотистой местности Чичагов пе имел возможности ввести в бой многочисленную артиллерию и кавалерию, удар был настолько сильным, что в этот день он уже не смог возобновить боевые действия. Чем глубже изучаешь документы и исорические работы, касающиеся Беезинской операции, тем больше убеждаешься в правоте генерала А. П. Ермолова, находившегося во время боевых действий рядом с главнокомандующим 3-й Западной армией П. В. Чичаговым: «…чувствую с негодованием насколько бессильно оправдание мое возлагаемых на него обвинений» К такому же выводу, по-видимому, пришёл и В. И. Харксвич  автор наиболее полной и объективной истории Березины, который поставил эти слова Ермолова в самом конце своего груда.

Наиболее полно рассмотрел эти причины В. И. Харкевич. Документальная база его труда, изданного в 1893 г., настолько солидна, что с тех пор не была существенно расширена. В современной историографии конкретные выводы В. И. Харкевича не были поколеблены и подвергались критике только П. А. Жилиным, в основном за искажение роли М. И. Кутузова в Отечественной войне . Зародыш неудачи Харкевич увидел в самом плане, присланном императором Александром сразу после Бородино, и выразил это фразой: «Кутузов не был автором этого плана». Правда, свою мысль он не развил, но главное, видимо, заключалось в том, что Кутузов нашёл способ принудить неприятеля к бегству из России, и этот способ исправно работал от Малоярославца до Красною. На Березинском этапе требовалось действовать синхронно с трёх сторон, чтобы загнать Наполеона в капкан, т. е. необходимо было переиграть его в военном искусстве. А в это Кутузов не верил.

Харкевич показал, что сохранение темпа преследования противника Главной армией было нужно для того, чтобы не оставить Наполеона с глазу на глаз ни с одной из русских армий. Кутузов, получив от царя соответствующий приказ, призвал П. X. Витгенштейна к осторожности, чем тот и стал руководствоваться. Автор одобрил идею движения Главной армии Кутузова к м. 11иж-нее Березино. К сожалению, В. И. Харкевич фактически поддержал указанные выше три обвинения, предъявленные М. И. Ку тузовым, хотя и с некоторыми оговорками. С одной стороны, он соглашался с тем, что «выдвижение Чичагова палевый берег представлялось решением крайне рискованным», с другой стороны, «владея обоими берегами, он мог бы воспользоваться всеми преимуществами активной обороны и даже соединиться с П. X. Витгенштейном». В конце работы историк дал высокую оценку действиям Чичагова как полководца. Непонятно, на чём она основывается, т. к. никак не согласуется с жёсткими высказываниями М. И. Кутузова. Харкевича можно отнести к группе авторов (Д. П. Бутурлин, А. И. Михайловский-Данилевский, А. Н. Попов), которые критиковали в основном только Чичагова и Витгенштейна, а ч то касается Кутузова, то видели лишь некоторые его просчёты. Подобный двойной стандарт по отношению к этим личностям особенно ярко выражен в работах Л. Г. Бескровного и П. А. Жилина, где Чичагова и Витгенштейна называют бездарными полководцами, лишившими армию полной победы над Наполеоном.

Итак, изъят! плана, присланного Александром для исполнения, был в том, как считает Харкевич, что Кутузов не являлся его автором 7 и мог быть с ним не согласен. С Чичаговым, а не с Кутузовым царь обсуждал детали операции. Возможно, именно в адмирале П. В. Чичагове, командовавшем 3-й Западной армией, направленной на перехват коммуникаций противника, Кутузов видел истинного соперника. Сюда можно добавить и тот факт, что П. В. Чичагов сменил Кутузова на посту главнокомандующего Дунайской армией накануне подписания мира с Турцией. А. Н. Попов, опубликовав большую часть переписки Александра и Чичагова, невольно показал ясность мышления, точность расчёта, дальновидность и откровенность обоих корреспондентов, чего нет в переписке последнего с Кутузовым. По письмам можно проследить зарождение плана операции. Так, уже 18 июля царь писал Чичагову из Москвы: «Мы ведем войну выжидательную… Это единственное средство к успеху, на которое мы можем надеяться… План ваш очень обширный и смелый [морской десант в Константинополь и экспедиция с целью давления на Австрию с юга]… может быть найдется средство более удобное… а именно: не требуя настойчиво мира двинуть войска к Дунаю где вы будете усилены армией… вы пойдете на все что встретите перед собой прямо к Варшаве. Через это вы сделаете полезную диверсию для двух первых армий…» 8. От этого замысла до плана Березинской операции, согласитесь, один шаг.

Замысел операции на Березине вытекал из первоначального расположения русских армий, с учётом отступления в глубь страны только на московском направлении. Несмотря на серьёзные изменения в соотношении сил на каждом направлении, динамику событий, непредсказуемость погоды, роль случая, план оставался реальным и жизненным. Об этом свидетельствует и тот факт, что, помимо императора Александра, многие военачальники независимо друг от друга, оценив силы сторон, их взаимное расположение и намерения, поняли,что Дунайская армия и корпус Витгенштейна обязаны, действуя навстречу друг другу, заставить Наполеона обратиться вспять.31 июля М. Б. Барклай де Толли разъяснил П. В. Чичагову задачу его армии следующим образом: «В нынешних обстоятельствах не дозволяется I и 2 армиям действовать так, чтобы недра Государства ими прикрытые через малейшую в генеральном деле неудачу подвержены были опасности и потому оборонительное состояние их есть почти бездейственное; решение же участи войны быстрыми и наступательными движениями зависит непосредственно от Молдавской и 3-й армии и сие соответствует общему плану войны, по коему часть войск, на которую устремляются главнейшие силы неприятеля, должна его удерживать; между тем. как другая часть, находя против себя неприятеля в меньшем числе, должна опрокинуть его, зайти во фланг и тыл большой его армии… Я давно уже и неоднократно относился о сем к ген. Тормасову и сердечно желаю, чтобы в. в. сей части театра войны прибытием вашим придали новую деятельность…» .

М. И. Кутузов, вступив в должность главнокомандующего всеми армиями, первые свои распоряжения отдал Ф. Ф. Эртелю и А. П. Тормасову, ориентируя их наступать на фланги Наполеона, сближаясь с 1-й и 2-й Западными армиями. План действий фланговых корпусов, подписанный императором Александром 31 августа, т. е. на следующий день после получения известия об успехе при Бородино, конечно, был просчитан не за один день. Идея принадлежала царю. В её отработке участвовали ближайшие сотрудники  М. Б. Барклай де Толли и П. М. Волконский. Суть его такова: «Нам… следует воспользоваться отделением главных сил неприятеля для восстановления разорванных наших сообщений и обратить превосходные силы наши… на левый фланг двух неприятельских корпусов Удино и Макдо-нальда, по Двине расположенных, и, отрезав их от главной неприятельской армии, разбить и опрокинуть на наступающие войска г.-л. Штенгелем предводимые, которые довершая истребление и заменяя корпус графа Витгенштейна, дает ему способы стремительно обратиться в северную часть Минской губернии для соединения с вами [Чичаговым), тогда как с другой стороны армия, бывшая ген. Тормасова, озабочивая отбитые им соединительные два корпуса Швар-ценберга и Репье… и удерживая их до тех пор пока предуспеете вы прийти с армией… в Пинск, откуда быв закрыт движениями и бывшей армией генерала Тормасова, стремительно должно Вам броситься через Несвиж до Минска и тем отрезав Швар-ценберга и Ренье от главной неприятельской армии, тогда же соединиться в одну колонну с большой армией ген.

Тормасова между Слонимом и Несвижем дабы неприятельские войска Шварценберга и Ренье от Минской губ. тем еще более совершенно и конечно отрезаны были, а в последствии и в другую сторону через Минск тож соединиться с гр. Витгенштейном в одно и тоже время присоединив к себе в Минске корпус из Мозыря [Эртеля ] так, чтобы при неразрывном соединении всех сил наших в Литве и опрокинуты и принуждены обратиться: саксонцы в княжество Варшавское, цесарцы в Галицию, пруссаки и виртем-бергцы за Неман, а французы искоренены до последнего… Не позднее 9 октября главные силы ваши [Чичагова] должны быть в Минске, где к тому же дню придет к вам отряд из Мозыря, отсюда как наискорее в одну сторону займите р. Березину и Борисов, где укрепить должно сильный лагерь, занимая и далее леса и по дороге от Борисова до Бобра и укрепляя по всей дороге сей способные к тому места, так чтоб на возвратном пути главная неприятельская армия преследуемая нашими войсками, тут на каждом шагу могло чинимо быть сильное сопротивление… 15 (27) октября соединитесь с гр. Витгенштейном к стороне Докшицы чем и прямейшая коммуникация ваши, как с Петербургом, так и с Киевом совершенно утверждены и обеспечены будут… между тем происшествия… откроют стремление неприятеля или на левый фланг через р. Уллу, или на центр через Бобр, Бор-теюв и р. Березину, или на правый фланг к Бобруйску, и наши три армии соединиться должны… или в центре или на котором-либо фланге..Наконец, если бы… неприятель покусился обратиться на Киев или на Петербург, то и тут от вашей центральной позиции возможно предуспеть обратиться) в ту или иную сторону, закрыв или Днепр или Волхов предупредить неприятеля, а с другой стороны (будет) кн. Кутузов, до того времени быв тут в неразрывном соединении и неприятельских сношениях со всеми другими частями войск наших» .

Давая разъяснения Чичагову к плану операции, Александр допускал: «Я вовсе не предполагаю, чтобы все могло быть исполнено с буквальной точностью, но это только основа и ваше собственное благоразумие всем укажет как следует действовать». Чичагов отвечал 22 сентября: «Все, что относится до мысли командования изложено так неопределенно, так неуместно многоречиво, во всех предписаниях ни разу не сказано, что начальство над этими армиями и
корпусами будет поручено мне» 11. Об этом же Чичагов, не скрывая, писал 22 сентября и Кутузову: «Хотя в доставленных [фли-гель-адъютантом Чернышевым] бумагах не нахожу точного выражения о вступлении мне в командование 3-й Западной армией, но по отбытии господина генерала Тормасова… чтобы соблюсти общую пользу… я принял над нею главное начальство…» , на что Кутузов отвечал: «На все представления адмирала Чичагова так и генерала от кавалерии Тормасова не предписываю я им ничего, как токмо ссылаюсь на все предписания, через Чернышева к ним отправленные» |3. Хотя фельдмаршал в данном случае, вероятно, не хотел обидеть Тормасова, чей перевод в Главную армию был уже предрешён, но в последующей переписке каких-либо конкретных дополнений и уточнений к плану императора нет, несмотря на то, что изменения обстановки их требовали.

Необходимость постоянного информирования друг друга была ясна и Кутузову, и Чичагову  «…взаимные сношения их [армий] между собой необходимо должны быть чаще, обстоятельнее и подробнее» 14. В донесениях императору Кутузов критиковал Чичагова гораздо резче, чем в прямой переписке, но не предъявлял особых претензий. Так 3 октября он писал: «…я не имею подробных известий о движениях армии адмирала Чичагова и хотя сегодня получил его рапорт с нарочным, но и в том не вижу ни направления его и какую он избирает дорогу, ни о том, какую дирекцию дал корпусу генерал-лейтенанта Эртеля…» . 23 октября снова жаловался царю: «Сожа-лителыю, что адмирал Чичагов так долго должен заниматься около Брест-Литовского и потому не может иметь участия в общем действии» 16. Кутузов, как видим, демонстративно не пользовался своими правами общего главнокомандующего, понимая, что царь и Чичагов не посвящают его в детали своих планов.

Теперь о предположении Харкевича, что Кутузов не верил в осуществимость операции на Березине |7. План предусматривал наступление на неприятеля с трёх сторон по эксцентрическим линиям. Но в случае неодновременного подхода всех русских армий была опасность поражения одной из них, и, кроме того, руководство операцией, особенно на конечном этапе, сильно усложнилось бы из-за отсутствия постоянной информации о положении дел и намерениях командующих армиями (так и случилось), не говоря уже о планах неприятеля. Только будучи абсолютно уверенным в надлежащем развитии событий, можно было энергично сжать кольцо вокруг войск противника. Победа Наполеона над одной из армий могла сильно подорвать веру в превосходство русского оружия. Риск не был в интересах П. X. Витгенштейна и М. И. Кутузова.
В наше время догадку Харкевича подкрепил своим тонким наблюдением академик Тарле: «“Вина” Кутузова не в том, что огг не взял Наполеона в плен, которого он вовсе не хотел и не считал возможным взять в плен, но разве только в том, что он не высказался в этом вопросе прямо и открыто» ls. Прав современный историк А. Н. Троицкий: «Чичагов более всего подходил па роль жертвы. А жертва требовалась».

Между тем Кутузов нашёл свой, меиее рискованный путь к победе. Ои заключался в том, чтобы создать условия для бегства неприятеля, постоянно угрожая ему с флангов и одновременно преследуя, что он замыслил ещё до 22 сентября-0, а стратегические ходы Наполеона грозили разрушить план Александра, Барклая де Толли и Чичагова.Понов показал, что стратегическое положение на Березине позволяло Наполеону надеяться на выигрыш за счёт хитрости и манёвров. Наполеоновские военачальники имели возможность комбинировать свои действия на внутренних операционных линиях возросших сил Витгенштейна и Чичагова. Маршал Виктор мог, но не нанёс удар по корпусу Витгенштейна через Витебск, из-за чего позже французы потеряли большие запасы продовольствия. Это явилось следствием отсутствия единства в командовании. Шварценберг в течение нескольких недель «танцевал» на большом пространстве южнее Бреста, не позволяя Чичагову отойти далеко от корпуса Ф. Ф. Сакена (последний был оставлен «пасти» войска Шварценбсрга) и 22 октября писал главноуправляющему в Литве герцогу Бассано следующее: «Я могу разбить корпус Сака/а. но потеряю несколько дней. Чичагов может успеть соединиться с Витгенштейном и напасть на меня. Надо надеяться, что Виктор соединится с Сен-Сиром и остановит Витгенштейна»2\ Если бы австрийский фельдмаршал оторвался от границ своего государства и пошёл за Чичаговым, то адмирал не смог бы караулить Наполеона на Березине. Шварценберг этого не сделал, но и Чичагов не мог на это рассчитывать. Отметив хорошие шансы Наполеона, А. Н. Попов, тем не менее, выдвинул главную претензию Чичагову: если бы он пришёл на Березину на 5 дней раньше, то смог гораздо лучше организовать оборону и не сделал бы тех ошибок, которые ему инкриминировал Кутузов. Таким образом, автор, хорошо понимая реальность угрозы со стороны Шварценбсрга, одновременно утверждает, что Чичагов мог спокойно ждать Наполеона, не опасаясь оказаться между двумя огнями. Такая позиция автора явно предвзятая.

В русском лагере по мере преследования врага стала нарастать тенденция к соблюдению осторожности. Удивительно, но толчком послужило предупреждение царя Кутузову, сказанное в рескрипте от 30 октября и повторенное 1 ноября. План операции с течением времени претерпевал множество изменений, и его исполнение не раз ставилось под угрозу. Причиной тому было прибытие в сентябре в Смоленск 9-го корпуса Виктора, а затем дивизий Луазона и Дюрютта. Александр боялся, что, если 1-я армия, преследующая Наполеона с юга, отстанет, тот может разгромить Витгенштейна. Опасения Витгенштейна в части вероятного удара ему в тыл со стороны корпуса Макдональда и необходимости при этом направить свои силы и энергию туда были близки и понятны Кутузову. Поскольку возможность нанесения поражения Наполеону около Малоярославца и Вязьмы реализована не была, царь возложил на Кутузова всю ответственность за последствия в случае поворота всех сил Наполеона против Витгенштейна. Это и стало толчком к открытым «советам» Кутузова Витгенштейну проявлять осторожность. Для успокоения царя Кутузов приказал Витгенштейну при приближении к нему превосходящих сил противника укрыться в надёжной позиции. «В случае, если бы неприятелю скрытыми движениями удалось выиграть несколько маршей и тогда, соединясь со всеми своими силами, угрожать нападением на генерала Витгенштейна, тогда он, переправясь за Двину па несколько дней, совсем уже обеспечивает, а между тем, даст способы сблизиться Главной армии с ним» . Витгенштейн понял из предписаний Кутузова, что более не обязан вместе с Чичаговым преграждать дорогу Наполеону и должен взаимодействовать с авангардом Кутузова. Чичагов справедливо отметил в своих записках: «…вместо 100 тыс. чел., которые по расчетам императора Александра должны были собраться на правом берегу Березины, оказалось только моих 20 тыс. чел. для сечи и задержания Наполеона» .

Ход операции на Березине определяло соотношение сил на заключительном её этапе, как бывает всегда и везде. Для нас одинаково важно, каково оно было на самом деле и каким его представляли себе участники событий.В декабре 1812 г., когда обстановка была ясная, фельдмаршал Кутузов говорил: «Главная неприятельская армия, соединенная с Сен-Сиром и Виктором, представляла еще до 60000 войска, но сия армия, можно сказать, 12, 13 и 14-го числа ноября находилась окруженная со всех сторон» 2\ Силы русских он определять не стал.П. В. Чичагов в рапортах со ссылкой на показания многочисленных пленных определял силы противника в 80-90 тыс. чел., а своих в 26 тысяч 26. В записках он привёл весь спектр данных из французской литературы: от 37,7 тыс. (Шамбре) до 80 тыс. (Во-донкур); число собственных войск он снизил до 20 тыс. человек27 за счёт потерь во время марша до Березины, при взятии Борисова и неудачных действиях Палена при Лошнице.

В отечественной историографии оценка численности боеспособных войск французов постепенно снизилась с 80 тыс. у Бутурлина и 60-70 тыс. у Михайловского-Да-иилевекого до 45 тыс. у Харкевича (правда, в другом месте ои признал, что определить количество войск Наполеона на Березине невозможно, а из описания боя 16 ноября следует, что на 14 число их было не более 30-35 тыс. человек28) и 30 тыс. у В. Полторацкого. Численность войск Чичагова Харкевич определил в 32 тыс. чел., Витгенштейна  в 45 тыс., в том и другом случае без каких-либо выкладок. Войска же Кутузова с учётом аванг ардов и различных отрядов исчислены не были. Автор этих строк провёл исследование по вопросу изменения численности русских войск в 1812 г. Чичагов действительно привёл на Волынь в начале сентября около 33-35 тыс. чсл., к ним позже подошли отряд Лидерея и полки 13-й дивизии (12 тыс. чел.), которые не успели принять активного участия в битвах на Березине 29. С учётом войск бывшей армии Тормасова на конец октября действительно было до 60 тыс. человек 28 тыс. из которых под командованием генералов Сакена и Эссена должны были сдерживать корпуса Шварценберга и Ренье, насчитывавшие с подкреплениями менее 50 тыс. человек31. Кроме того, в подчинении адмирала находился гарнизон крепости Бобруйск (6 тыс. чел.) и 2-й резервный корпус (14 тыс. чел.). У Витгенштейна вместе с корпусам Ф. Ф. Шгенгеля чуть более 40 гыс. В Главной армии Кутузова с отрядами  до 56 тыс. человек .

Итак, в течение нескольких дней армии Чичагова (до 26 тыс. чел., в том числе 16 гыс. пехоты и 9 тыс. кавалерии) противостояла армия в 80 тыс. чел., по данным разведки, а по данным Кутузова  30 тыс., с учётом войск Сен-Сира, Удино, Виктора. Если бы к Чичагову в соответствии с планом операции присоединились 2-й корпус Ф. Ф. Эрте-ля (12 тыс.) и отряд Лидерса (6 тыс.), его положение было бы гораздо прочнее. Но Эртель не подошёл, сославшись, по словам Чичагова и Ермолова, на «ничтожные причины», и был отдан адмиралом под суд. Этот эпизод в историографии только упоминался, и никто, кроме Чичагова, не придавал ему большого значения 33. Приехавший в армию император Александр перед походом в Европу не мог ссориться с Кутузовым и уступил ему в деле Ф. Ф. Эргеля. Очень скоро этот вопрос в штабе Кутузова закрыли, а 10 декабря Эртель был награждён (даже раньше, чем участники битвы при Бородино) орденом св. Георгия 3 кл. за небольшое сражение 3-4 сентября у Горба-чевичей и назначен полицмейстером тыла армии. Фактически Эргеля молчаливо признали невиновным. Между тем из приведенного выше плана видно, что задачу корпус Эртеля получил ещё в сентябре 34. Правда, Кутузов, что следует из его рапорта Александру от 3-го октября, не знал, какую «дирекцию» получил Эртель, но он и не запросил об этом Чичагова35. 16 октября фельдмаршал отдал распоряжение Эртелю обеспечивать продвижение транспорта с провиантом в Бобруйск 36, если у него нет других заданий от Чичагова.

Оно прибыло 28 октября, и понеслись разные запросы о снятии ответственности за склады, за продвижение рекрутских батальонов, и даже за «скотский падеж», появившийся на дороге, на переписку ушло слишком много времени. Всё это позволило Эртелю не выполнить основную задачу. Налицо была невероятная ошибка штабистов, потерявших представление о роли корпуса в операции, и нежелание Эргеля взять на себя ответственность и выполнить план во что бы то ни стало, а возможно, и нежелание его подчиняться Чичагову, когда поступила «просьба» Кутузова. Фельдмаршал в рапортах царю осуждал адмирала за ошибки, но не упоминал об Эртеле, что и дало возможность его наградить и назначить па новую должность. Кутузов сделал так, что вопрос об Эртеле не стал камнем преткновения, хотя был таковым па самом деле. В конце ноября перед личной встречей с Чичаговым в г. Вильно Кутузов в письме к нему собственноручно, т. е. конфиденциально, приписал: «Что касается до Тучкова (приемник Эртеля во 2-м корпусе) и до прочего обо всем переговорим лично» .Чичагов часто писал Эртелю, ориентируя его на сопровождение в Минск обоза с провиантом, необходимым его армии. Так, 9 октября (получено 17-го) адмирал написал в распоряжении: «Мое предписание от 20 сентября о прикрытии транспортов провиантских, имеющих проходить через Мозырь к Минску, должно приложиться в исполнение в то время, когда я с вверенной мне армией, находиться уже буду в тех местах. Если какие прибыли к Мозырю то, чтобы остановить их в Мозыре. К вам присоединяется г.-м. Лидере.

Мне остается повторить желание мое, чтобы в. п. приняли меры очистить от неприятельских партий как большую Слонимскую дорогу, так и пространство между оной и р. Припять. Я надеюсь, что по получении столь значащего подкрепления, какое к вам доставляется г.-м. Лидерсом рекрутские депо, поставят вас в состояние, не только разогнать и истребить находящегося около вас неприятеля, но войти в сношение с войсками нашими… также открыть сообщение с Бобруйском и Минском» . Накануне сражения при Красном Кутузов получил долгожданный рапорт Чичагова, который везли две недели, о движении его к Минску и Борисову и о том, что корпус Эртеля и отряд Лидерса направляются туда же и поэтому имел право 10 ноября заметить Чичагову: «…теперь, с 45-50 тыс. войска… если Витгенштейн, будучи удержан Виктором и Сен-Сиром и не был бы в состоянии содействовать вам в поражении неприятеля, то вы соединенно с генерал-лейтенантом Эртелем и генерал-майором Лидерсом, довольно сильно будете разбить бегущего и теснимого от меня неприятеля, который почти без артиллерии и кавалерии» . Здесь видим новое отступление от плана. Чичагов с Эртелем и Лидерсом должен препятствовать попыткам Наполеона переправиться через Березину, понятно, что вместе с указанными корпусами, сохранившими боеспособность. В том же предписании Кутузов указал длину водного рубежа, на котором Чичагов должен «предупредить» противника от Борисова до Погоста и Игумена (50 верст): «Легко может быть, что Наполеон, видя невозможность очистить себе путь через Борисов к Минску, повержен от Тологина или Бобра на Погост или Игумен, захочет пробраться на Волынь, для чего не излишне было бы наблюдать его партизанами (на левом берегу Березины, у Бобра?) дабы заранее быть извещенным о его движении там же и тем же предупредить» .

К середине окгября выявились существенные отклонения от плана. Корпуса Витгенштейна и Штейнгеля оставались связанными противостоянием подошедшего корпуса Виктора и угрозой со стороны корпуса Макдональда. На вопрос императора, мог ли обойти истоки р. Березины Витгенштейн и примкнуть к Чичагову, Кутузов уже в декабре однозначно ответит ь не мог: «Если бы гр. Витгенштейн перешел бы правый берег Березины, тогда бы неприятелю два случая представились. Первый, маскируя свое движение, показывая желание перейти ввиду Витгенштейна и Чичагова, потянулся бы он на Лепель и Пышну и, переправясь выше Березины, соединился бы с баварским корпусом Вреде и, наконец с Макдональдом. Второй, легко бы мог он, обратясь на одну первую армию [Кутузова], превосходством своих сил (!) разбить оную…» .

Кутузов подтвердил правильность действий Витгенштейна, наступавшего не в полную силу на почти втрое меньший арьергард Виктора, что ему и было, собственно, предписало ранее. Последняя весьма красноречивая фраза переворачивает наше представление о силах Наполеона, у которого не было ни артиллерии, ни кавалерии, и говорит о том, что принцип осторожности превалировал в действиях обоих генералов. Чичагов же гораздо меньшими силами должен был оборонять фронт в 60 вёрст и ждат ь прорыва неприятеля на Минск, навстречу  варценбергу.Кутузов сдерживал «горячие головы» Ермолова и Платова, давая армии возможность подтянуть отставшие обозы, но при этом всё больше отдалялся от противника, который получил таким образом три дня для переправы, пока не подошли основные силы Витгенштейна и Милорадовнча. Отряды Давыдова, Ожаровского, Бороздина и Сеславина оперировали в основном впереди войск Кутузова, а не вели «под конвоем» армию Наполеона. Платов шёл не перед неприятелем, уничтожая мосты, жильё и пр., а сзади и объяснял это непроходимыми лесами. Между тем Чичагову для принятия решений передавались сообщения, что войска Кутузова «лежат на плечах» неприятеля:.

Плохую работу связи в Березинской операции отметил П. А. Жилин. Можно только добавить, что оперативные донесения в одном направлении шли в среднем две недели. Ответ на запрос приходил через месяц и оставался ценным только для истории. Так обсуждать можно лишь далёкие перспективы. На момент переправы противника Чичагов руководствовался указаниями Кутузова от 10 ноября, т. е. 4-х дневной давности. Основания для принятия определённых решений могли быть опровергнуты через несколько часов, однако этими решениями продолжали пользоваться. Наполеону достаточно было произвести демонстрацию и 3-4 дня уже не беспокоиться, угроза оставалась бы акгуалы-юй. Кстати, письмо Кутузова от 10 ноября дошло до места назначения с майором М. Ф. Орловым в ночь с 14 на 15 ноября, когда у Студянки уже работала переправа неприятеля. Копию, посланную через Витгенштейна, Чичагов получил на сутки раньше, о чём пишет сам адмирал.
Вернёмся к обвинениям в адрес Чичагова. В своих записках он утверждал, и упомянутые выше документы подтверждают, чт о переход части его войск на левый берег Березины была необходима с целью определения истинного места переправы Наполеона. Подойти к Березине на 5 дней раньше Чичагов, как считал А. Н. Попов, едва ли мог. Угроза со стороны Шварценбсрга, который действовал динамично и имел достаточно сил, была реальной. Опасность со стороны минского направления признавали кроме Кутузова ещё Витгенштейн и Ермолов. Зем-бинские гати вели в другую сторону, на Вильно. Они могли потребоваться русским для переброски сил и манёвров, и поэтому их нельзя было заранее уничтожать.

Большинство исследователей, в том числе Харкевич, считали утверждение Чичагова  «уничтожение мостов и гатей имело бы ничтожное значение, так как сильный мороз в ночь на 14 ноября сковал болота»  неверным. Есть и другое объяснение сохранения мостов, которое находится, на первый взгляд, в прямом противоречии с предыдущим: чтобы армию Чичагова не разбили, Чаплин, возможно, «умышленно не уничтожил мостов, т. к. Наполеон не имел… другого пути отступления, кроме дороги на Минск, пожертвовал бы всем, чтобы открыть себе этот путь и, благодаря превосходству сил, подавил бы Чичагова»44. Многие французские историки и участники событий поддерживают мнение Чичагова. Французская артиллерия довольно хорошо перемещалась по болотам, не говоря о людях и лошадях45. В данном случае мороз явно помог’ французам уйти. 17 ноября, т. е. сразу после битвы, авангард генерала Чаплица прошёл именно по замёрзшим болотам, т. к. мосты длиной в 300 сажень (600 метров) были сожжены 46. Как лес, так и болота позволяли войскам воевать только стрелковыми цепями. В них французы, по признанию Ермолова, были искуснее русских47. Приведенные выше слова Харкевича о действиях Чаплица, который командовал русскими войсками в районе переправы, на самом деле не вступают в противоречие с объяснением Чичагова. Тактический расчёт не зависел от температуры воздуха. Исходя из соотношения сил, которым тогда оперировал не только Чичагов (не более 1:2), его войска могли быть принуждены открыть дорогу на Минск.

Что касается «пустого» марша Чичагова к Сабашевичам, то ещё Клаузевиц доказал: защитить рубеж, представляющий собой сравнительно узкую реку со многими бродами, без превосходства сил невозможно, т. к. противопоставить обманным манёврам можно только многочисленные войска 48. А. И. Понов с этим согласился .Подведём итоги. Кольцо русских войск на Березине сжималось без особой энергии и желания во что бы то пи стало доби ть врага. Главным недостатком было отсутствие согласованных действий армий и воли к победе, а не дефици т сил 5". Чичагов двое суток должен был драться на переправе один. Он предупреждал о необходимости единого командования в районе Березины, и, как оказалось, не напрасно. Витгенштейн знал о переправе Наполеона у Студянки 14 ноября, но не пошёл прямо туда, сославшись на плохую дорогу. Харкевич привёл достаточно доказательств того, что он не желал подчиниться Чичагову, а хотел взаимодействовать с авангардом Кутузова. В решающий момент цели маршей Витгенштейна и Кутузова были изменены: «Главная армия от Копыся пойдет на местечко Березино во-первых для того, чтобы упредить неприятеля, если б он пошел через Березино на Игумен» . Кроме того, нельзя совместить выполнение плана операции и сбор продовольствия.

Чичагов не имел возможности воспрепятствовать противнику перейти Березину. В его тылу, совсем рядом, находился корпус Шварценберга. Наполеон выбрал путь через Зембин на Вильио, наименее выгодный во всех отношениях и наименее предсказуемый, потому и прорвался. Особенности местности и погода на этот раз оказали услугу Наполеону: они помогли ему избежать значительных потерь. Вины Чичагова тут пег. В заключение приведём выводы Кутузова, очень похожие текстуально на соображения Чичагова: «невозможно было достигнуть результатов более пагубных [для Наполеона] как оные оказались… ибо две армии угрожали беспрестанно его флангам, когда третья шла по следам его, и таким образом, в течение двух месяцев неприятель, преследуемый и беспрестанно поражаемый па пространстве 1000 верст, едва ли с десятой частью оставил землю русскую».

Березинская операция сыграла выдающуюся роль в изгнании Наполеона из России, хотя на завершающем этапе не была выполнена, как задумывалась, из-за различных объективных и субъективных причин. Те обвинения, которые выдвинули против адмирала П. В. Чичагова как главные причины невыполнения плана, на поверку таковыми не оказались. Кто-либо другой на его месте едва ли смог бы достичь лучшего результата. Он пал жертвой генеральских интриг и не имел случая впоследствии доказать свою полководческую состоятельность, как это произошло в судьбе генералов М. Б. Барклая де Толли, Е. И. Чаплица и др.