А 25 лет спустя академик Е. В. Тарле, работавший в период серьёзных ломок в обществе и пересмотра истории дореволюционной России, пошёл ещё дальше, утверждая, что «французы ушли бы из России даже, если не было ни одной стычки с русскими, поэтому и не нужно никаких стычек… Осторожность, отговорка М. И. Кутузова незнанием изменений в обстановке были формой борьбы с генеральской оппозицией»9. Эти тезисы носят полемический характер, их нельзя понимать буквально. Русская армия могла не вступать в бой всеми силами, но нависать, создавать угрозу окружения нужно было всё же всеми силами.

А. Н. Попов творил на 20 лет позже М. И. Богдановича, в эпоху контрреформ и активизации внешней политики России. Он поставил перед собой задачу доказать, что М. И. Кутузов, четырежды пропустивший случай атаковать врага всеми силами (Малоярославец, Вязьма, Красный, Борисов), использовал все возможности для уничтожения армии Наполеона и не уклонялся от решительной встречи с ним. По мнению автора, нет ни одног о документа, который бы говорил о намеренном пропуске обречённой армии Наполеона |0. Свидетельства Р. Вильсона, Л. Л. Беннигсена, А. П. Ермолова объясняются их амбициями, стремлением приписать себе заслуги и авторство принципиальных решений, а также попытками выдать корыстные интересы Англии за «глас Вселенной». В отношении разговора Кутузова с Вильсоном, упомянутого в начале этой статьи, А. Н. Попов особо подчеркнул: «Нам, русским, нельзя не благодарить англичанина, сохранившего потомству приведенные слова Кутузова. Он один выразил совершенно верный взгляд на политику Великобритании. Все помыслы М. И. Кутузова клонились к спасению единственно России, а не всей Вселенной, как толковал сэр Р. Вильсон, прикрывая громким выражением интересы Англии»". Каждый непредвзято думающий человек должен заметить, что здесь А. Н. Попов полностью согласился и правильно понял мысль Кутузова, что «золотой мост» был в интересах России, в то время как полный разгром Наполеона скорее в интересах Великобритании.

Тем не менее три четверти работы посвящено доказательству того, что во всех случаях  от Малоярославца до Березины  решительной развязке мешали различные обстоятельства: угроза обхода противником (со стороны Медыни при Малоярославце), отсутствие ясности в обстановке (Вязьма), плохо проходимые дороги (Красный), необходимость подтягивать транспорт с провиантом (Полотняные заводы, Копысь, м. Бе-резино) и, наконец, просто осторожнос ть! 12 А. Н. Попов соглашался, что полководец делал ошибки, но оправдывал их: «…каждый должен уметь её [ошибку] поправить, или, заметив ошибку противника, уметь ею воспользоваться, вот в чём состоит военное искусство, которое оценивается общим успехом целой кампании»|3. Последний аргумент, ясно, всегда перевешивал. К концу работы он, как добросовестный историк, признал существование многочисленных фактов, не укладывавшихся в его концепцию, и согласился с доводами М. И. Богдановича. Свидетельства, записанные со слов Кутузова разными лицами, в том числе пленным интендантом Пюнбюском, нельзя было объяснить чьими-то происками. «Князь Кутузов имел в виду не вызывать неприятеля на решительное сражение, но, преследуя его с фланга и заходя вперёд при каждом удобном случае, нападать на него и ослаблять постепенно, направляя его отступление сначала по опустошённой большой дороге на Смоленск, потом к Березине, где, по общим соображениям всеми армиями в совокупности должно было наиесть ему решительное поражение» .

Труд А. Н. Попова наиболее обстоятельный. Сопоставление мельчайших фактов, рассмотрение аргументов сторонников противоположных концепций выглядит очень убедительно. Однако вся сила интеллекта автора затрачивается на доказательство того, что М. И. Кутузов как военачальник на несколько голов выше любого генерала русской армии и вся критика в его адрес несостоятельна, зато критика других участников звучит из его уст сурово и не вполне справедливо.
Аргументация и методология А. Н. Попова молчаливо была взята на вооружение послевоенной советской историографией. Государство пожинало обильные плоды победы во внутренней и внешней политике. Победа в 1812 г. должна была подчёркивать величие заслуг советского народа и его великого полководца И. В. Сталина. Данное задание выполнила группа историков, из которых наиболее значительный след оставили П. А. Жилин и Л. Г. Бескровный. По их мнению, в гениальном по замыслу и чётком по исполнению плане контрнаступления ни о каком «золотом мосте» речи идти не могло.

Таким образом, подводилась историческая база под приведенное на страницах журнала «Большевик» высказывание И. В. Сталина о том, что М. И. Кутузов своим хорошо задуманным контрнаступлением загубил армию Наполеона. В результате действия М. И. Кутузова, когда тот из осторожности не вводил в сражения главные силы армии, стали подаваться как новая концепция в военном искусстве. «Концепция Наполеона  решать судьбу войны в генеральном сражении — он [Кутузов] противопоставил новую концепцию  добиваться уничтожения противника системой сражений, рядом последовательно наносимых ударов, сочетавшихся с маневренными действиями конницы и партизанских отрядов»15. Чтобы не выглядеть совсем уж необъективным, П. А. Жилин в самых общих чертах признал наличие некоторых ошибок у фельдмаршала. «При решении этих задач допускались, разумеется, ошибки, неизбежны были и недочёты. Особенно это проявилось, как мы знаем, при планировании и взаимодействии между армиями» . Фактически критике подверглись лишь царь да командующие П. В. Чичагов и П. X. Витгенштейн, а в отношении действий М. И. Кутузова на всём пути от Малоярославца до р. Березины П. А. Жилин не позволяет никакой, даже косвенной, критики. Не проводит он и разбор многочисленных фактов и свидетельств, противоречащих его концепции, из-за чего её нельзя признать сколько-нибудь убедительной, она представляется искусственно построенной.

Л. Г. Бескровный, излагая в целом ту же концепцию, что и П. А. Жилин, при анализе конкретных событий был вынужден высказать критику в адрес М. И. Кутузова, сводящую на нет его же выводы. Выступив против наличия плана «золотого моста», он положительно отнёсся к мнению фельдмаршала, прозвучавшему в его ответе Р. Вильсону, подтвердив, что «в этой войне Россия должна думать прежде всего о своих интересах, а не таскать каштаны из огня для Англии» |7. Как и А. Н. Попов, Л. Г. Бескровный не заметил, что если Англии выгоден решительный разгром и пленение армии Наполеона, то России, значит, до определённого момента выгодны осторожные действия и ослабление противника, т. е. «золотой мост», а затем уже его разгром. одним из самых крупных сражений 1812 г., сыгравшим, пожалуй, решающую роль в крушении всех планов, которые строил тогда Наполеон. С другой стороны, он делает наблюдения, противоречащие этому выводу. Так, по его мнению, диспозиция сражения не была выполнена, поскольку появление французской гвардии у Уварово (южнее Красного) было неожиданно для М. И. Кутузова, и главные силы под командой А. П. Тормасова получили приказ завершить обходное движение только после отхода гвардии Наполеона от Красного .

Н. А. Троицкий, создавая свой труд к 175-летнему юбилею войны, ещё до перестройки, поставил целыо освободить историю 1812 года от устаревших взглядов и определённых штампов. В большей части это ему удалось. В отношении стратегии М. И. Кутузова он отверг существование плана «золотого моста», но согласился, ч то М. И. Кутузов с главными силами армии оказывался не у дел при Вязьме, Красном и на Березине |9. Исследование новых документов. воспоминаний и военно-истори-ческих трудов показывает, что осталось ещё много недостаточно изученных аспектов этого вопроса. Ниже сделана попытка осветить некоторые из них. Прежде чем рассматривать ключевые моменты контрнаступления, необходимо понять, какой образ действий Главной армии закладывался в план боевых операций. Александр I, явно ожидая первого успешного сражения с Наполеоном, 31 августа, на другой день после получения рапорта Кутузова о Бородинской битве, подготовил и выслал фельдмаршалу «некоторые примечания», касающиеся плана контрнаступления. По этому плану армии П. В. Чичагова и А. П. Тормасова, корпуса П. X. Витгенштейна и Ф. Штейнгеля должны были нанести поражение противостоящим силам и перерезать коммуникации Великой армии Наполеона, чем и заставить его отступать.

10 сентября М. И. Кутузов, обсудив этот план, писал П. В. Чичагову: «Получив рескрипт с изображением мер, гораздо сообразнейших с общим операционным планом, поспешаю препроводить оный в списке, дабы вы от произведения в действие прежних моих соображений удержались, а приступили к исполнению высочайшей воли»20. В результате действий русских армий противник, по мнению М. И. Кутузова, вынужден будет оставить сердце России 2|. Таким образом, в плане, предложенном Александром I, отступление Наполеона считалось предопределённым из-за создания угрозы коммуникациям его армии. Задача дать генеральное сражение до сближения всех армий и одержать в нём победу не ставилась. Тогда становится понятно, что Кутузов у Малоярославца, Вязьмы и Красного, видя продолжающееся отступление неприятеля (а это соответствовало плану), мог не доводить дело до большого сражения. Уже в то время, как признавался Кутузов пленному французскому интенданту Пюнбюску, он следовал своему решению избегать, по возможности, сражений 22. Итак, ещё в начале сентября вопрос о применении стратегии «золотого моста» практически был решён Кутузовым, да и самим царём. Они оба хорошо знали, что в связи с огромным недостатком продовольствия и фуража, положение наполеоновской армии бедственное, а действия партизан его ещё более ухудшат, и, следовательно, это станет не менее важным аргументом в пользу отступления французов, которые для сохранения престижа будут стремиться вступить в большое сражение.

Перспектива потери десятков тысяч раненых, больных и многочисленных обозов даже при успешном прорыве сквозь русские войска была настолько очевидна, что практически все русские генералы это понимали. «Кавалерия его и артиллерия гак изнурены, что едва шагом тащиться может… войска их в отчаянии, голодны, холодны и ропщут», — писал о французах генерал-лейтенант П. И. Раевский 30 сентября своим родственникам 2J. Вопрос стоял так: давать ли сражение, которое подтолкнёт процесс разрушения армии противника, под Москвой или. рассчитывая на небоевые факторы (голод, холод и пр.), казаков и партизан, оттянуть решающее столкновение до Днепра и Березины. «Пока неприятель в Москве, армия его не должна избегать большого сражения, но ежели он Москву очистит, тогда, конечно, не решится на сражение»,  высказывал своё мнение Р. Вильсон императору Александру 30 сентября -4. Будущее подтвердило предвидение английского представителя в штабе М. И. Кутузова.

Итак, стратегия «золотого моста» до определённого момента не противоречила принятому плану разгрома противника, больше того, она была им предопределена, и наиболее активную роль в нём император Александр отводил армии П. В. Чичагова. В случае выполнения плана всё 600-вёрстное преследование Наполеона становилось лишь подготовительной фазой операции на р. Березине. Перед Кутузовым резонно встал вопрос, стоит ли ему рисковать своей репутацией, а Главной армии терпеть тяжёлые лишения и нести потери, чтобы отдать лавры победы любимцу царя — адмиралу П. В. Чичагову. Недаром Кутузов не стал давать подробных указаний по организации взаимодействия армий, дальней разведки между Березиной и Днепром, заблаговременной доставки продовольствия, по нейтрализации корпусов Шверценберга и Ренье. М. И. Кутузов в переписке с адмиралом сначала подробно, а потом всё скупее говорил о движении своих отрядов и об организации будущей операции. Детальные указания П. В. Чичагов получил с ведома Кутузова от царя в начале сентября, где, между прочим, ставилась задача соединиться в районе Березины с П. X. Витгенштейном и корпусом Ф. Ф. Эртеля, отбросить за границу и разгромить фланговые корпуса неприятеля: «Занимая (на Березине) центр соединительных 3-х армий и имея 4-ю (Штейнгеля) в резерве в Вильно… наши три армии соединиться должны для отражения неприятеля или в центре, или котором-либо фланге… чтобы… не малейшая часть той главной неприятельской армии, столь далеко зашедшей внутрь пределов наших, столь изнурённой понесёнными уже утратами… без поражения в конец и совершенного истребления из пределов наших отступить не могло.

Наконец, если бы отражённый от стороны Москвы неприятель покусился обратиться на Киев или на Петербург, то и тут от вашей центральной позиции возможно предуспеть обратить в ту или другую сторону, закрыв или Днепр, или Волхов и предупредить там неприятеля, с другой стороны, всегда неожиданно поражавшего в тыл от главных соединённых армий наших под предводительством кн. Кутузова до того времени быв тут в неразрывном соединении и непрестанных сношениях со всеми другими частями войск наших. В сём положении ожидать должно, что произойдёт в главных армиях и по тем происшествиям в своё время без дальнейших наставлений оставлены не будут.»25. Из текста следует, что на Березине должны были тесно взаимодействовать 3-4 армии, у которых подразумевался общий главнокомандующий… Однако Чичагов писал: «…во всех полученных мной предписаниях ни разу не сказано, что начальство над этими армиями поручено мне…»26. Князь Кутузов в тексте упомянут только как предводитель главных соединённых армий (т. е. 1-й и 2-й Западных). Получалось, что Кутузов не обязан был непосредственно руководить всеми армиями и корпусами, а должен был только находиться с ними «в непрестанных сношениях». В случае неудачи он имел полное право кивнуть в сторону царя и П. В. Чичагова.

События контрнаступления вызывали спор историков… Малоярославец даже М. И. Богдановичем характеризовался двояко: с одной стороны, честь оружия Наполеона была сохранена добровольным уклонением Кутузова от боя, с другой стороны, он укорял фельдмаршала за то, что тот. предприняв движение па Калугу без важных на то причин, рассчитывая на медлительность и бездействие противника, потерял несколько дней и. что ещё важнее, истощил вывезенные из Москвы запасы :7. Богданович в данном случае практически не разошёлся во мнении с остальными отечественными историками. Между тем, очевидно, главной задачей Наполеона было ввести в заблуждение русских и как можно быстрей и без потерь достигнуть Смоленска (пожалуй, Л. Л. Беннигсен единственный, кто понял это). Проще всего это можно было сделать, напав для видимости на армию Кутузова и заставив его пропустить мимо себя, не трогая обозы и войска. Разведка боковых дорог показала Наполеону, что они гораздо менее проходимы, чем большая почтовая дорога, а опыт параллельного марша русских подтвердил это 2S, выигрыша от движения по ним Наполеон не мог иметь. На просёлочных дорогах сразу пришлось бы оставить обозы и раненых.

Историки, уверенные в том, что под Малоярославцем именно сила русского оружия обернула наполеоновскую армию на разорённую дорогу, вправе считать сражение русской победой. Отход русской армии к Полотняным заводам и задержка там до утра 16 октября объясняется практически всеми историками реальностью угрозы её обхода со стороны Медыни 2Ч. Между тем у Медыни появился только авангард слабого корпуса Понятовского (6 тыс. чел.), который был отброшен тремя казачьими полками (I тыс. всадников). Многие генералы были возмущены приказом об уходе 130-тысячной армии с хорошей позиции. Однако соблюдаемая Кутузовым осторожность имела целью обмануть противника, задержать его.

В упомянутой уже беседе Кутузова с Пюнбюсом, фельдмаршал сознался: «…при Малоярославце я закрыл ему [Наполеону] все пути, по которым он хотел направиться и отступил даже от моего решения избегать, по возможности, сражения»30. Отход 14 октября как раз и вёл к тому, чтобы избежать сражения и направить неприятеля по «золотому мосту» на Смоленск. Противники такого взгляда, когда речь заходит о причинах отхода после Малоярославца, Вязьмы и даже Красного, убеждают, что М. И. Кутузов тогда не знал степени расстройства наполеоновской армии. Однако данное утверждение расходится со многими официальными документами. Он предупреждал недовольство солдат отсутствием боевых действий, объясняя, что надо выждать время, когда можно будет нанести совместный удар. Кстати, эта мысль содержится ещё и в приведенном выше наставлении Александра П. В. Чичагову. «К тому же всякое не единовременное движение войск наших, в настоящем их положении, не иначе, что могло бы произвесгь, как утрату людей, без важных последствий» 32.

А. И. Михайловский-Данилевский и А. Н. Попов оправдывают Кутузова за неучастие главных сил русских в сражении при Вязьме 22 октября, ссылаясь на ложное донесение казаков о движении неприятеля, плохую работу летучей почты, отправку М. А. Милорадовичем пустого пакета. Всё это. если действительно имело место, указывает на крайне низкий уровень работы служб штаба армий и соответственно квар-тирмейстерской части. А. П. Попов, со слов К. Ф. Толя, назвал и более серьёзную причину остановки  отставшие обозы с провиантом 33. Кроме того, хорошо известно для чего армия шла к Вязьме, поэтому её остановка в 20 верстах выглядит перестраховкой, демонстрацией нежелания довести дело немедленно до решающей развязки. Если понимали, что снабжать армию будет очень трудно, то почему были уверены, что обгонят неприятеля, отступающего форсированным маршем?

К указанному набору просчётов А. Н. Попов добавляет ещё один  неожиданное бездорожье, с которым столкнулась колонна А. П. Тормасова, совершавшая обходной манёвр в сражении под Красным. Он отверг факт, зафиксированный многими мемуари-
стами, что колонну остановил Кутузов, узнав, что в Красном командует войсками сам Наполеон. Кутузов разработал диспозицию с учётом местонахождения Наполеона. 11рямых доказательств (приказа Кутузова) в делах не обнаружено. Задержка колонны на 3—4 часа объяснялась узкой и заснеженной дорогой на с. Доброе. Трудно поверить, что никто из надёжных офицеров квартирмей-стерской части не осмотрел заранее эту дорогу. Отсутствие же исходящих документов штаба в журнале, на наш взгляд, вполне вероятно. Сам Кутузов иод Малоярославцем 14 октября говорил А. П. Ермолову: «Ты знаешь, голубчик, что в рапорте не всё можно писать и потому уведомляй меня просто записками»

Поскольку автором плана уничтожения армии Наполеона был сам царь, лицо, заинтересованное в неутомимом преследовании врага, Кутузов следовал его воле, пытаясь туманными донесениями, задержками с отправкой журналов военных действий и строевых рапортов выиграть время для проведения собственной стратегии. Первый выговор за неясный рапорт и неотосланные журналы М. И. Кутузов получил от Комитета Министров 18 сентября. В рапортах от 19 и 31 октября М. И. Кутузов приносит царю извинения и за то, что не был готов, и за то.что по ошибке курьеру не был вручён журнал военных действий ,5. Строевые армейские рапорты царь требовал присылать не реже одного раза в две недели. Но Кутузов находил веские причины не выполнять это требование, даже накануне сражений при Вязьме и Красном рапорты не готовились. Не хотел он устраивать и переклички, чтобы войска не знали, насколько ослабели .Вывод о преднамеренном «затемнении» Кутузовым рапортов первым сделал Богданович '7, по мнению которого это была форма защиты своего плана. В подтверждение можно привести слова из рапорта, объясняющие отступление к Полотняным заводам: «Знатный его корпус был и на Медынской