Род Рамзай-де-Бальмен один из самых древних и знатных в Шотландии. Дел графа Александра Антоновича, принявший русское подданство, поступил на военную службу и в чине командира Троицкою пехотною полка был убит в шведскую войну, при Вильманстранде: отец же. сначала бывший генерал-губернатором Курским и Орловским, прославился потом военными подвигами на Кавка зе, где и умер в 1790 Граф Александр Антонович, оставшийся после оша девяти лет, был по повелению имиератрииы Ека1ерины произведён в корнеты. зачислен в лейб-гвардии конный полк и помешен до окончания воспитания в 1-й кадетский корпус. В царствование импера-тора Павла, уже в чине цлабс-ротмистра. он имел неосторожность ударить в лицо полицейского чиновника, был разжалован в рядовые, с лишением всех прав состояния, и переведён в армейский полк. К его счастью, беда эта случилась только за три дня до смерти Павла.

Император Александр возвратил молодому офицеру всё им потерянное. однако граф де Бальмен оставил военную службу,  иностранных дел. состоял при разных наших миссиях и только в 1813 году вновь был принят на военную службу подполковником. Кроме многочисленных дипломатических поручений. возлаг авшихся на фафа де Бальмена в продолжение кампаний 1813. 1814 и 1815 годов, он участвовал во многих сражениях и в авангардных делах и в чине полковника был назначен па основании конвенции, заключённой в Париже между союзными державами, русским комиссаром на острове Св. Елены. Здесь граф де Бальмен находился до мая 1820 гола и за точное исполнение своей должности награждён званием флигель-адъютанта. В турецкую кампанию 1828 г.. находясь в свите императора Николая, он участвовал в главных сражениях этой кампании и за отличие был произведён в Генерал-майоры. В 1831 году, в кампанию против польских мятежников, фаф де Бальмен состоял при главнокомандующем резервной армией фельдмаршале графе Остеи-Сакене: в отставку вышел по совершенно расстроенному здоровью в 1837 году; скончался в 1848 юлу.

Самое назначение на пост комиссара при развенчанном узнике, даже  на голой скале посреди океана считавшимся опасным. свидетельствует, как высоко ценил император Александр венные достоинства полковника фафа де Бальмена. Да и вообще, император Александр возлагал па него, часто помимо старших, такие поручения. которые требовали деятельности, точности. прозорливости и такта. Этими именно качествами и обладал фаф де Бальмен. и благодаря им сумел ужиться с подозрительным. недоверчивым и мелочно-придирчивым губернатором острова Св. Елены, сэром Гудсоном Лоу. искусно лавировал между французами и англичанами, не оскорбляя самолюбия ни тех. ни других. Накоиец. наш комиссар приобрёл доверие самого Наполеона. чего тщетно домогались комиссары французский и австрийский. О честности и бескорыстии графа де Бальмена красноречиво говорит мало кому известный доныне факт: Монтолон. по приказанию Наполеона, неоднократно и настойчиво предлагал ему миллион за то, чтобы переслать императору Александру собственноручное письмо Наполеона. Искушение было тем сильнее, что де Бальмен мог подвергнуться разве только официальному выговору за пересылку письма; но он мог и оправдать свой посту пок состраданием к пленнику, даже заслужил бы одобрение..Инструкции, данные графу де Бальмсну перед отправлением его на остров Св. Елены. показывают, с какими трудностями было соединено исполнение возложенных на него обязанностей. Первая инструкция графа Нессельроде объясняла нашему комиссару. что он должен находиться в непосредственном распоряжении графа Ливепа. полномочного посла в Лондоне, и во всём следоват ь его приказаниям. Со своей же стороны, Граф Несельроде определил только смысл и значение миссии графа де Бальмена. Он указал, между прочим, на то. что посылка па остров комиссаров других держав, кроме Англии, не имела целью усиления мер надзора за Наполеоном, а ешё менее контролирование мер британского правительства: державы хотели лишь придать делу общеевропейский характер, подтвердить, что Бонапарте есть пленник Европы и успокоит ь общественное мнение, взволнованное во всех государствах.

На этом основании Графу де Бальмен вменено было в обязанность тщательно избегать всякого вмешательства и обсуждения мер, которые будет принимать губернатор острова и другие английские власти. «Роль ваша должна быть чисто пассивная.  писал Несссльродс. вы должны всё наблюдать и обо веем давать отчёт: в сношениях же с английскими должностными лицами руководствуйтесь таким духом примирения, каким отличаются дружественные отношения двух союзных дворов». Что касается до сношений с Наполеоном Бонапарте, то Нессельроде рекомендовал нашему комиссар) соблюдать снисходи 1ельность и умеренность, требуемые и затруднительным положением узника, и личным к нему уважением. Поставлялось в обязанность дс Бальмсну не избегать и не искать случаев видет ься с Наполеоном, но отмечав ежедневно всё. что он узнает о нём и. в особенности, записывать всё то. что его разговоры, с нашим ли комиссаром, с комиссарами ли других держав или с иными лицами, могут иметь замечательного. Упомянув. что точный дневник, велённый тщательно и правильно, может быть весьма любопытным историческим материалом. Инструкция была подписана графом Нессельроде в Париже 18 (30) сентября 1815 г.. а 15 (27) март а 1816 г. фаф Л и вен дал в свою очередь наставление де Бальме-ну. заключавшее, впрочем, в себе лишь повторение инструкции управлявшего министерством иностранных дел. Ливсн обратил только, по желанию Нессельроде, частным образом, внимание де Бальмена на то, что если бы он замены какое-нибудь невольное упущение в мерах надзора за Бонапарте, то откровенно сообщал бы обо всём губернатору острова, о чём просило и само английское правительство.

Донесения фафа де Бальмена с острова Св. Елены хотя и заключают в себе некоторые подробности о Наполеоне, уже известные из других обнародованных источников, но он сообщает много новых фактов, о которых умалчивали в своих депешах комиссары других держав. Прибыв на остров Св. Елены, де Бальмен удивился необыкновенным мерам предосторожности, принятым английским правительством для охраны узника. и в депеше своей от 29 июня 1816 года признаётся, что не понимает их существенной необходимости. И было чему подивиться: гарнизон маленького острова состоял из трёх полков пехоты, пяти рот артиллерии, отряда драгун и довольно значительного штаба. С моря остров охранялся двумя фреагами, из которых один имел 50 пушек, двумя бри1 ами и несколькими шлюпами. Число орудий по берегам и внутри острова было громадное (effVavant). Па всех пу нктах для прямого и косвенного наблюдения за Наполеоном поддерживалась сфожайшая дисциплина. В некоторых частях острова даже днём можно было ходить не иначе как с паспортом губернатора, а ночыо никого ие пропускали без пароля. Повсюду стояли часовые. были расположены посты и патрули.

На ночь дом Наполеона оцеплялся караулом до утра. Пространство в несколько миль, п черте которого мог гулять пленник, постоянно охранялось войсками, было окружено лагерями и защищено целым артиллерийским парком. Со стороны моря меры предо-сторожности отличались сшс большей строгостью. В тот лень, когда корабль, на котором находился наш комиссар, приблизился к рейду С. Джемс, одна из батарей форт встретила его 25-фунтовым ядром, потому что адмирал Малькольм не послал никого на берег предупредить о своем прибытии. После вечернего заревого выстрела ни одна даже рыбачья лодка не смела тронуться со своего месит, и особые офинеры имели исключительную обязанность наблюдать за всеми лодками в продолжение ночи… Перечислив все эти меры британского правительства, фаф де Бальмен говорит: «Остров, отделённый от всего земного шара, доступный судам только при одном направлении ветра и только с одной стороны, окружённый нагромождёнными друг на друга утёсами. образующими на каждом шагу пропасти. кажется мне. охраняться и проше. и с меньшими издержками».Комиссар наш был поражен тем неотразимыми влиянием, которое Наполеон, и в тяжком заточении своём, имел на умы: все на острове чувствовали его превосходство: французы трепетали при взгляде на него и считали за счастье служить ему; англичане приближались к нему с робостью: даже c ipa-жники дорожили его взглядом, разговором, словом и никто не смел обращаться с ним как с равным. Только адмирал сэр Джордж Кокбурн хотел позволить ссбс фамильярное обращение с развенчанным императором, что. как выразился наш комиссар, было и бестактно, и неделикатно. По поводу такого оскорбительного обращения Наполеон сказал: «Пусть меня закуют в цепи, но пусть от дают мне должное уважение».

Об отношениях между Наполеоном и сэром Гудсоном Лоу. губернатором острова, было писано и французами, и англичанами так много, чю предмет этот следовало бы признать достаточно разъяснённым: но показания графа лс Бальмена получают весьма серьёзный вес потому, что представитель России не имел причин быть пристрастным в этом деле судьёй. По свидсельству графа де Бальмена. Гудсоп Лоу старался угождать узнику: обращался с ним почтительно, деликатно, переносил терпеливо его выходки, его капризы, словом. делал всё возможное; но. тем не менее. прибавляет де Бальмен. он был его бичом. Причина та. что между обоими не было ничего общего. Один обладал умом в высшей степени деятельным, февожным. который и в заточении хотел владычествовав: другой противопоставлял этому гениальному уму неистощимый запас общих мест, характер холодный, подозрительный, отталкивающее обращение с намерением быт ь любезным, тираническую точность в исполнении своего долга: короче, тот. кто умел только повелевать, находился в руках того, кто умел лишь повиноваться.