При Наварине отсталый в тактическом отношении османский флот, руководство которым не осуществлялось должным образом, сражался против наиболее опытных экипажей в мировой истории.Османская империя долгое время старалась идти в ногу с техническим прогрессом и военным искусством Европы. Период ее военного могущества, кульминацией которого стала осада Вены в 1683 году, давно миновал. Приверженность к устаревшим вооружению и тактике особенно остро чувствовалась в турецком флоте, который, казалось, не был в состоянии приспособиться к особенностям современного парусного боя.

Недостатки османского флота наиболее ясно проявились 7 июня 1770 года, когда недоукомплектованная эскадра находившихся в нелучшем состоянии русских боевых кораблей наголову разгромила в Чесменской бухте весь турецкий Средиземноморский флот. Это поражение привело в дальнейшей маргинализации военно-морских сил Османской империи и сделало их посмешищем всей Западной Европы (которая в это время и русский флот не считала особенно эффективным). Еще больше престиж османского флота упал после новых серьезных поражений, нанесенных ему русским Черноморским флотом у Фидониси (1788) и Афона (1807).Эта череда поражений, казалось бы, должна была свидетельствовать об очень плохом состоянии кораблей турецкого флота, но они не слишком уступали тем, что входили в состав эскадр их европейских противников. Однако в предыдущих сражениях с русским флотом турки, как правило, имели преимущество в огневой мощи. В то же время верным является утверждение, что турецкие корабли конца XVIII — начала XIX веков в целом были более медлительными, чем европейские суда сопоставимого размера и класса, и что их пушки не обладали такой же мощью, как орудия противников. Однако только этими недостатками нельзя объяснить столь плохое состояние турецкого флота.

Распространено мнение, что главной проблемой османского флота прежде всего являлся низкий уровень подготовки его офицеров и матросов. Экипажи часто комплектовались крестьянами из Анатолии и с Балкан, новобранцы не имели никакого опыта действий на море, и нередко их вообще приходилось приковывать цепями к назначенным им на корабле постам.Обучение ограничивалось самыми элементарными навыками и практическими занятиями, тренировки проводились очень редко. В результате низкая точность стрельбы турецких канониров стала общеизвестной, а заряжание осуществлялось медленно. Даже когда выстрелы турок и достигали цели, отсутствие стандартизированного процесса зарядки приводило к тому, что в пылу боя османские канониры обычно не докладывали пороха в заряд, а это делало любые попадания неэффективными.

В то же время негибкая иерархия и система назначения на командные посты по протекции, доминировавшие в высшем руководстве вооруженных сил Османской империи, отучили офицеров брать на себя инициативу и делали практически невозможным занятие компетентными командирами руководящих постов благодаря лишь своим знаниям и заслугам. Крайне негативно влияла на действия османских офицеров во время боя их чрезмерная осторожность. Адмиралов пугали наказания, ожидавшие тех, кто терял корабли во время сражения, и поэтому они постоянно стремились уклоняться от боя, даже когда (как это произошло во время сражения при Чесме) отступление приводило к тому, что флот оказывался в ловушке, запертым в гавани.Обучение личного состава в египетском флоте было поставлено намного лучше, однако реформы пока еще находились наначальной стадии. Экипажи египетского флота во всем полагались на своих французских «серых капитанов» — номинально советников при египетских офицерах, но на практике настоящих командиров кораблей. За день до сражения при Наварине адмирал де Риньи убедил французских офицеров оставить корабли и не помогать египтянам сражаться с французской эскадрой, в результате чего египетский флот остался без командного состава.

Османский флот при Наварине по численности значительно превосходил флот союзников. У Ибрагим-паши было 78 кораблей, на которых в общей сложности находилось 2180 пушек, в то время как у объединенного флота было только 25 кораблей и примерно 1250 пушек. Однако эти цифры не отражают фактическую силу двух флотов, поскольку многие османские корабли были небольшими и легковооруженными и поэтому не могли нанести серьезных повреждений более тяжелым европейским кораблям. По большому счету у турок было всего лишь три линейных корабля (парусные, обычно двухпалубные корабли с мощным вооружением и 70 пушками) против 10 у союзников.Эта нехватка тяжелых боевых кораблей не была следствием их отсутствия во флоте, а, скорее, являлась результатом попыток приспособиться к ситуации на море в Греции. Линейные корабли плохо подходили для боя с гораздо более маневренными небольшими греческими кораблями, а постоянно используемые греками брандеры делали линейные корабли чрезвычайно уязвимыми в сражении (в 1821-1825 годах турки в столкновениях с греческими брандерами потеряли 40 боевых кораблей). Хотя вмешательство в конфликт европейских флотов едва ли было неожиданностью, турки не приложили особых усилий для того, чтобы подтянуть свои тяжелые корабли в Эгейское море, поскольку не желали подвергать их опасности атаки греческими брандерами.

Опыт, приобретенный в боевых действиях против греков, привел к тому, что турки сами научились обращаться с брандерами, и эта тактика боя стала представлять реальную угрозу для кораблей союзников. На ограниченном пространстве Наваринской гавани умелое использование брандеров, возможно, стало бы очень эффективным против кораблей объединенной эскадры. Единственная проблема заключалась в том, что при атаке противника брандерами пылающие корабли союзников могли врезаться в османский флот и поджечь их собственные корабли.Команды кораблей европейской эскадры, участвовавшие в сражении при Наварине, состояли преимущественно из великолепно подготовленных ветеранов, которые имели опыт боев при Трафальгаре и во время многочисленных столкновений на Балтике. Их командиры также привыкли к хаотичному и жестокому морскому бою, находясь на действительной военной службе во время Наполеоновских войн (Кодрингтон и де Риньи) и русско-шведской войны (Гейден). Канониры исполняли свои обязанности быстро и точно, морская выучка матросов была безупречной.

Единственным негативным моментом, связанным с эскадрой союзников, было то, что основной боевой опыт они приобрели, действуя друг против друга. Британские офицеры, в частности, не доверяли французским, которые отвечали им тем же, потому что немногим более чем за десять лет до этого они были противниками в сражениях. Согласно нескольким отчетам о битве, адмирал Кодрингтон и адмирал де Риньи постоянно ссорились, что могло стать серьезной проблемой, если бы сражение оказалось тактически более сложным.Другим результатом участия в Наполеоновских войнах, было нелучшее состояние кораблей, входивших в состав союзного флота. После 1815 года воевавшие страны, потратившие колоссальные средства во время этого конфликта, пытались восстановить свои силы и резко сократили военные расходы, причем кораблестроительные программы были свернуты. Из трех британских линейных кораблей, например, только один — флагман Кодрингтона «Азия» — был современным (спущен на воду в 1824 году), а два других прослужили более 20 лет. Ситуация с французскими линейными кораблями была еще хуже: техническое состояние этих заслуженных ветеранов оказалось настолько плохим, что де Риньи решил поднять свой флаг на борту фрегата «Сирена».Русские корабли были самыми современными и хорошо оснащенными в объединенном флоте, но в то же время и хуже всего построенными. Петербургское наводнение 1824 года уничтожило почти все старые линейные корабли русского флота, в результате чего было начато строительство боевых кораблей нового поколения. Флагман Гейдена — «Азов» — построили менее чем за год, но при этом использовались плохо выдержанная древесина и неопробованные строительные технологии.